Колдовская компания - Страница 51

Сама же магия делилась на материальную, полуматериальную и нематериальную или, по-другому, иллюзорную. Материальная магия позволяла изменять свойства вещества, то есть превращать один предмет в другой или, как более сложное, материализовывать новый, используя одну лишь чистую энергию. Полуматериальная делилась на магию управления стихиями ветра, воды, огня, земли и природы; магию присутствия, которая позволяла ощущать внутреннюю энергию колдунов, других живых существ и предметов; магию перемещения, которая, используя мировую энергию, позволяла открывать порталы в другие миры; магию присваивания или наделение магическими свойствами – к ней относилась почти вся охранная магия. Нематериальная магия являлась магией иллюзий, когда из колдовской энергии создавались видимые, но не ощутимые предметы.

Гипномагия же, хотя и считалась высшей форма иллюзорной магии, имела с ней мало чего общего. Такое заблуждение бытовало, может, еще и потому, что некому было объяснять это различие. Я оказался единственным в обители, кто знал на деле, что это такое. Но никакой радости подобное знание мне не доставляло.

Бэйзел занялся со мной полуматериальной магией. Одновременно с этим он начал обучать меня светлому языку. Я допоздна засиживался у него. Иногда приходила Мерлинда. Бэйзел поначалу противился – ему казалось, что материнская ласка уж никак хорошо на мне не скажется. Однако Мерлинда, заявила, что намерена немного обучить меня врачеванию, чтобы я разбирался в полезных травах, и смогла настоять на наших с ней занятиях.

Не смотря на изменения в моей жизни, в самой школе легче не стало. Брат по-прежнему глядел на меня с ненавистью. Учителя по-прежнему ничего не знали о моем происхождении. Еще несколько серьезных телесных наказаний, и еще трое мертвых учителей: по материальной магии, охранной магии, управления энергией. Первый материализовал из ягод дикого винограда, увившего одну из стен школы, рой ос и не смог повторить обратный процесс. Второй оказался тем злополучным стариком, которого скинул ветер с южной башни. Третий занялся таким опасным занятием, как установка защиты от молний в самый разгар грозы… Это случилось за четыре года с приличным промежутком, так что опять никто ничего не заподозрил. Я же мучился от своего нечаянного дара. С одной стороны мне хотелось поведать об этом отцу, но с другой я знал, какое наказание последует за умышленным убийством колдуна. А в том, что совершил все это неумышленно, я сильно сомневался, зная, что чувствовал ко всем жертвам своего дара. Следующим стал Тейм, занимающийся с нами приручением животных…

До того злополучного дня все его наказания заканчивались всего лишь посылкой на конюшню. Но той весной в обитель приехал Ментепер, чрезвычайно редко здесь объявлявшийся, Ментепер, бывший некогда первым главой обители, но потом уставший от правления и отошедший от дел. Возраст его исчисляли века, но он по-прежнему был полон сил и могущества. До сих пор не нашлось никого, кто мог бы противостоять ему. Он встретился с Бэйзелом и преподнес ему подарок – черного, как смоль, жеребца с сединой в гриве. Бэйзелу очень понравился подарок. За исключением одного – жеребец, хоть и обученный, как боевой, оказался необъезжен, и все попытки приручить его оказывались неудачными. Мощные копыта едва не проломили череп колдунам, попытавшимся приблизиться к нему, чтобы отвести в конюшню. Ментепер же со смешком только коснулся плети за своим поясом, как жеребец, зло фыркая и недобро косясь на колдуна, сам отправился в денник. Потом Ментепер уехал, но строптивый конь так и не подпускал к себе никого.

Итак, Тейм, учитель приручения животных, решил провести урок рядом со стойлом Шэдоу, как звали коня, заявляя, что уж с помощью заклятий мы обязательно должны приручить эту бестию. Тщетно все пытались применить магию, чтобы смирить его. Он нервно и зло храпел, роя копытом землю. Когда же очередь дошла до меня, я и вовсе не захотел подходить ближе. Мне словно почудилась угроза, исходившая от жеребца. Но учитель не стал слушать моих возражений и грубо толкнул к стойлу. Силу он не рассчитал. Я споткнулся и свалился прямо под копыта черного чудовища. Жеребец мигом взбесился. Храпя поднялся на дыбы и обрушился всей массой вниз. Я и сам не понял, как сумел увернуться от его копыт. Тейм, поняв свою ошибку, с воплями о помощи бросился прочь, как и все ученики…

Шэдоу совершил невероятный прыжок на всех четырех ногах, выгнув спину, словно горный барс. Но я опять увернулся. Еще и еще грохот ударивших оземь копыт. Я поднялся на ноги и вдруг с ужасом понял, что загнан в угол. По лицу катился холодный пот вперемешку с кровью из расцарапанной щеки. Черная масса коня нависла надо мной – он вновь встал на дыбы. И вдруг замер. Задрожав, опустился на все четыре ноги, осторожно вытянул шею и потянул воздух. После чего зафыркал, попятившись и настороженно изучая меня, однако, не проявляя никакой агрессии. Я в удивлении следил за ним, не понимая, что так изменило его поведение. Потом решил, что ничего не потеряю, если попытаюсь подружиться, как делал со всеми остальными лошадьми, за которыми мне доводилось ухаживать. Но сначала избавился от собственного страха, глубоко дыша и чувствуя, как дрожь от перенесенного оставляет напряженные мышцы. Когда я полностью успокоился, то вытащил из кармана кусочек сахара и, вытянув на ладони, медленно пошел к жеребцу. Он все так же косился на меня. Потом все же взял сахар. Я осторожно коснулся его морды, и мои ладони мягко и успокаивающе погладили его голову. Нервная дрожь, бившая жеребца, утихла. Он ткнулся носом в щеку, слизнув с нее кровь, и покорно склонил голову.